Третейский суд или арбитраж. Что это такое? Из названия следует, что это суд. Но почему его не было раньше? Чем он отличается от государственной Фемиды? Стоит ли обращаться к третейским арбитрам, и если да, то в каких случаях? Об этих и некоторых других вопросах в интервью с известным юристом, председателем Международного третейского суда при Торгово-Промышленной палате Кыргызской Республики Шамаралом Майчиевым.
– Шамарал Юсупович, согласитесь, что многие не понимают, что представляет собой третейский суд. И тем более человеку не понятно, зачем туда обращаться, если есть обычный, государственный суд… Вы могли бы это объяснить?
– Начну с того, что не всякий спор требует участия государства. Допустим, два частных лица заключили друг с другом договор и никакой государственный орган не присутствовал в этом контракте. Но потом, когда между ними возник спор, оба побежали в государственный суд. А почему? Почему спор, возникший между двумя частными лицами, действовавшими добровольно и на свой страх и риск, должен решаться за счёт бюджета, за счёт налогоплательщиков? Государственный суд не является обязательным участником такого спора.
По нашему законодательству, да и не только по нашему, стороны, участвующие в сделке, имеют право сами определить правила и процедуры урегулирования спорных ситуаций и заранее решить, кто будет арбитром в случае, если между ними возникнут разногласия. И это правильно, это справедливо. Если они готовы обойтись без государства, без его судебных органов, то это их право.
Во-вторых, не соглашусь с вашими словами, что государственный суд – это обычный, а третейский – необычный. Потому что на самом деле всё наоборот.
Объясню на другом примере. Есть такое понятие, как «нетрадиционная медицина». Так называют лекарей и так далее. При этом подразумевается, что традиционная медицина – это когда человека лечат врачи больниц. А между тем тут идёт подмена понятий. Потому что с точки зрения истории, традиционная медицина – это как раз знахари, лекари и прочие. Потому что именно они веками и тысячелетиями лечили людей травами, пиявками, массажем, упражнениями. А нетрадиционная, современная медицина, получившая развитие впоследствии, – это как раз таки врачи, обучающиеся в медицинских вузах. Потому что они появились гораздо позже. Просто за несколько поколений люди стали воспринимать их как привычный или обычный способ лечения.
Так и с судами. Государственный суд, который вы назвали обычным, на самом деле таковым не является. Наоборот, именно третейский суд можно назвать обычным, нормальным или традиционным. Почему? Потому что конфликты и споры между людьми возникали с древнейших времён, задолго до появления государства, законов и судов. И, чтобы разрешить их, они обращались к третьему лицу, которому доверяли. Так вот, третейский суд – это и есть суд третьего лица, которому спорящие стороны доверяют.
Государственные суды появились после возникновения частной собственности, законов и государства. Судьям государственных судов люди могут не доверять, но они вынуждены обращаться к ним, потому что государство установило такой порядок разрешения споров.
– Допустим. Но вы же не можете отрицать, что в советское время третейских судов не было, и все споры решались именно государственными судами…
– Правильно. С установлением Советской власти все третейские суды исчезли, потому что государство установило свою монополию на разрешение любых возникающих споров. В том числе потому, что практически на всё, включая землю, предприятия, учреждения, жилищный фонд и коммуникации, находилось в собственности государства. То есть большая часть гражданских, экономических споров решалась не в судебном, а в административном порядке.
Но когда в 1990 годы были вновь введены частная собственность и рыночные отношения, ситуация изменилась. Оказалось, что рыночные отношения сложнее регулировать, ведь в них участвует больше собственников и возникает намного больше самых разных споров. Именно поэтому у нас все суды загружены, вернее, даже перегружены делами. И это несмотря на то, что расходы государственного бюджета на содержание судебной системы растут из года в год. В результате, люди месяцами, а порой и годами, ходят по судебным инстанциям, но не могут поставить точку в своих спорах. Поэтому и возникла необходимость в развитии альтернативных способов их разрешения. Например, в третейском суде процедура и сроки рассмотрения дел проще, а инстанция всего одна.
Решение третейского суда окончательное, обжалованию не подлежит. Если в судах общей юрисдикции решение обжалуется сначала во второй инстанции, потом в Верховном суде, то в третейском суде решение окончательное и обжалованию не подлежит. Поэтому сроки рассмотрения дела в среднем – это 3-4 месяца.
– Что надо сделать человеку или организации, чтобы воспользоваться услугами не государственного, а третейского суда?
– Нужно изначально сделать арбитражную оговорку. Для того, чтобы третейский суд мог рассмотреть спор между сторонами и вынести по нему решение, необходимо заранее, уже при заключении договора, сделки, включить в него арбитражную оговорку. Это когда обе стороны прописывают, какой суд, где и по какому законодательству будет разрешать возможные споры между ними.
– Что значит, по какому законодательству? Разве в этом вопросе есть варианты?
– Да, есть. Стороны имеют право выбрать, по закону какого государства и даже на каком языке будет проводиться судебное разбирательство между ними. Это могут быть законы Кыргызстана, Великобритании или Франции и т.д. При желании это могут быть даже нормы шариата. Это по части материального права. В части процессуального права будут действовать наши регламенты.
Только сами стороны решают, насколько подробно они распишут свою арбитражную оговорку. Они могут просто указать, что будут судиться в Международном третейском суде при Торгово-промышленной палате Кыргызской Республики по законодательству нашей или другой страны. А могут прописать и количество арбитров, и язык разбирательства, и место проведения суда, и другие важные для них детали. Третейский суд, со своей стороны, обеспечивает им услугу по разрешению спора в удобном для них формате. В отличие от государственных судов, в которых действуют стандартные правила, а возможности выбора нет.
– А в третейском суде такой выбор есть?
– Именно. Например, в государственном суде вы не можете заранее знать или повлиять на то, к какому судье попадёт ваше дело. Кому система распределит, тот вам и достанется. В нашем же случае участники спора выбирают арбитра из списка рекомендуемых арбитров. И, как я уже сказал, есть возможность выбрать закон, по которому будет рассматриваться спор. Это удобно. Допустим, некоторые банки реализуют программу мусульманского финансирования. А в нашем суде есть арбитры, которые прошли обучение принципам такого финансирования и шариату, которые могут рассмотреть подобный спор. Есть арбитры из более чем двухсот государств, которые могут рассматривать по любому законодательству.
В нашем суде более 340 арбитров, из которых около 130 местные, а остальные из 29 стран. Из Англии, Франции, Китая и стран СНГ. Наши клиенты могут быть из разных государств и могут выбрать себе арбитров из любой страны. Наша система намного гибче, и предлагаемый клиенту выбор намного шире.
– А это не снижает юридическую силу решения, вынесенного третейским судом?
– Нет, как раз наоборот. Если решение, вынесенное судом общей юрисдикции, признаётся и действует только в Кыргызстане, то решение третейского суда является обязательным в 159 государствах. К примеру, по делам, рассмотренным нашим третейским судом, вынесены к исполнению в Англии 8 решений, в Китае – 8, в Турции – 7, более десяти решений в Таджикистане, Казахстане, России. Есть дела, в которых две таджикские компании, или две казахские компании судятся между собой в нашем третейском суде в Бишкеке.
– Даже так?
– Да, даже так. В одном из рассмотренных нами дел иностранный инвестор вложил средства в Таджикистан, а потом возник спор между ним и таджикской компанией. Рейдерство и так далее. Но они заранее оговорили наш суд и прописали это в договоре…
– Это что, недоверие к тамошним судам?
– Я бы сказал иначе. Это гарантия своего вклада. И этому инвестору вернули автомашины, которые он инвестировал. В этом плане наш третейский суд занимается экспортом своих услуг за границу. Это одна из особенностей арбитража. К примеру, третейский суд Стокгольма ещё в дореволюционные времена являлся экспортёром таких услуг. В тогдашней Швеции было не много споров, поскольку это была маленькая, аграрная страна. Поэтому их клиентами часто были россияне, заключавшие договоры с европейскими коллегами по поставке пушнины, драгоценностей, леса. В своих договорах они оговаривали Стокгольм. Почему? Для того, чтобы споры решались на нейтральной территории, не в России и не в той европейской стране, из которой покупатель, а в маленьком государстве, которое организовало работу по разрешению споров.
– Какие категории дел может и не может рассматривать третейский суд?
– 58-я статья Конституции гласит, что в Кыргызской Республике могут создаваться третейские суды, рассматривающие споры, исходящие из гражданских правоотношений. То есть гражданские дела. Мы не можем рассматривать административные, уголовные дела. Также статья 45 закона о третейских судах запрещает нам рассматривать дела по установлению юридических фактов, гражданских состояний.
А вот гражданско-правовые, имущественные споры нам разрешены. То есть расторжение брака, мы рассматривать не можем, а раздел имущества супругов – можем. Например, если у супругов был брачный контракт, где они оговорили, что споры по разделу имущества будут рассматриваться в третейском суде.
– Получается, что в третейский суд попадают только те споры, которые вытекают из сделок или соглашений с арбитражной оговоркой. А как быть, если изначально арбитражной оговорки не было, но стороны хотят обратиться к вам уже после возникновения спора?
– В этом случае они могут заключить арбитражное соглашение. Это соглашение о том, что уже возникший между ними спор будет рассматриваться в третейском суде.
– Что бы вы посоветовали человеку, который сейчас или в перспективе хотел бы обратиться в третейский суд?
– Я бы посоветовал при заключении любого контракта делать арбитражную оговорку. Её стандартную формулировку на трех языках – английском, русском и кыргызском – можно найти на нашем сайте arbitr.kg.
Кстати, нужно отметить автономность арбитражного соглашения. Даже если сам контракт будет впоследствии признан недействительным, то содержащаяся в нём арбитражная оговорка не утратит свою силу. Это называется автономностью арбитражной оговорки. Потому что стороны не должны гадать, где будет разрешаться возникший между ними спор. Если изначально они определили, что это будет третейский суд, то это не изменится даже в случае отмены самого договора.
– Чтобы не возник правовой тупик?
– Именно.
– А что вы можете сказать в плане стоимости? В каком суде дешевле судиться, в государственном или в третейском?
– Для начала отмечу, что в третейском суде нет госпошлины. Есть арбитражный сбор, который состоит из двух частей. Регистрационный сбор – небольшая сумма, оплачиваемая за подачу искового заявления. Вторая часть – это собственно арбитражный сбор, который исчисляется по тарифу в процентном отношении к сумме иска. Причём этот процент зависит от цены иска. Чем дороже иск, тем меньше процент, взыскиваемый судом в форме арбитражного сбора. Но, во всяком случае, арбитражный сбор дешевле, чем госпошлина в государственных судах по материальным искам. Тем более что госпошлина взыскивается в каждой из трёх инстанций. В первой инстанции 100%, в апелляционной и кассационной по 50%. Итого в государственных судах придётся заплатить 200% ставки госпошлины. Например, до недавних пор ставка была 10% от стоимости иска. То есть, если спор на 100 тысяч долларов, то в районном суде нужно было заплатить в качестве госпошлины 10 тысяч долларов, а потом ещё в городском и Верховном судах по 5 тысяч долларов. То есть 20 тысяч долларов за три инстанции. Это значит, что госпошлина в итоге составляет 20% от всей суммы иска! Сейчас они ставки понизили, но всё равно у нас намного дешевле.
– А как быть с тем, что решение третейского суда окончательное и обжалованию не подлежит? Это не пугает человека? Ведь уже ничего нельзя исправить…
– Хорошо, что вы об этом спросили. На самом деле, в любом суде у каждой стороны есть риск проиграть. Ведь в этом и заключается суть всякого спора. Но когда человек думает, что есть ещё вторая и третья инстанции, его это успокаивает. Он считает, что решение не окончательное и что надо продолжать борьбу. В надежде выиграть последний суд он тратится на юристов, экспертизы и т.д. А Верховный суд может вообще вернуть дело назад, в первую инстанцию. И они снова борются. Эта система приводит к тому, что с каждым новым судом стороны всё больше отдаляются друг от друга, становятся всё непримиримее. К тому же нужно восстановить расходы, которые они понесли на эти судебные процессы. Для адвокатов, юристов это выгодно. Потому что за каждую инстанцию они получают гонорар. А для клиентов это разорение. Трата своего времени, своих денег. Причём нет гарантий, что в итоге они выиграют.
В арбитражном суде наоборот. Приходя к нам, обе стороны знают, что каким бы ни было решение, оно будет окончательным. Это помогает им трезво смотреть на вещи, правильно оценивать ситуацию и возможные последствия. Понимают, как сильно рискуют. Поэтому у нас около 60-70 процентов дел завершается мировым соглашением.
– Сколько?
– 60-70 процентов. Почему? Потому что они идут на компромисс. А в судах общей юрисдикции что происходит? Люди несут огромные траты, которые им никто не восстановит, и в итоге им остаётся только бороться до полной победы или до полного разорения. Какой в этом смысл? В этом плане нашими скрытыми оппонентами являются практикующие юристы, которым выгоднее зарабатывать на долгих тяжбах, получая свои гонорары за каждую инстанцию.
– Как вы сами оцениваете потенциал развития третейского судопроизводства в Кыргызстане?
– Потенциал огромный. Потому что пока что подавляющее большинство граждан и организаций идут в суды общей юрисдикции. Если мы в год рассматриваем в среднем 130-150 гражданских дел, то они – по 20-30 тысяч.
– А вы сами как-то анализировали, есть страны, в которых распределение дел между государственными и арбитражными судами примерно равное?
– Почти во всех западноевропейских странах, в США и Канаде по экономическим спорам обращаются в третейские суды. Сейчас широкое внедрение идёт в Китае. Там более полутора миллиона дел рассмотрено в арбитраже.
– А какая выгода от развития арбитража для государства?
– Конечно, государство – это не коммерческая организация, чтобы прямую выгоду искать. С другой стороны, мы у государства денег не берем. Напротив, около двух миллионов в год платим различных выплат, налоговых и неналоговых. Но главное, что развитие арбитража может остановить тенденцию роста расходов на содержание судебной системы. Так, если в 2012 году её бюджет составлял около 230 миллионов, то в 2017-м уже 1 миллиард, а сейчас – 2 миллиарда сомов.
К тому же государственные судьи не мотивированы. У них же фиксированная зарплата. А в третейском суде арбитр получает гонорар не за статус, а за количество и объём рассмотренных дел. У нас арбитр получает 35% от арбитражного сбора. Если рассмотрит спор на 100 тысяч долларов, то получит треть от двухпроцентного сбора. От двух тысяч долларов это будет примерно 700 долларов. Поэтому он заинтересован, чтобы клиенты оценили его работу высоко и рекомендовали другим клиентам. В третейском суде недостаточно быть в списке арбитров, чтобы получать дела на рассмотрение. Нужно пользоваться авторитетом, репутацией среди коллег и клиентов, пользоваться спросом.
– Еще один вопрос часто задают про арбитров. Кто они?
– Арбитры самые разные. В списке арбитров нашего третейского суда есть один шведский специалист из Стокгольма, гонорар которого по одному делу составил 17 миллионов долларов. Потому что он рассмотрел дело на несколько миллиардов долларов. Вопрос в том, почему стороны выбрали его арбитром в таком важном деле? Потому что он очень многие дела завершал мировым соглашением. И потому что такова его репутация, его авторитет в качестве арбитра. Здесь это самый важный критерий.
– Хорошо. Что должен сделать человек, который хотел бы попасть в список арбитров вашего третейского суда?
– Он должен пройти обучение, чтобы понимать, что такое арбитраж.
– Обучение где?
– У нас в арбитраже. Пятидневное обучение в нашей академии альтернативного разрешения споров. Получить две рекомендации от действующих арбитров и справку о несудимости. Он не должен быть штатным юристом, судьей, госслужащим. Подает нам документы, и один или два раза в год наш Совет осуществляет приём. Он не обязательно должен быть юристом по образованию. Это может быть квалифицированный специалист в какой-либо области. Например, у нас есть арбитр, который занимается только взлетом и посадкой самолетов. Он живет в Дубае, и если возникнет спор, где имеется арбитражная оговорка, то по взлету и посадке самолётов он будет лучшим арбитром, который у нас есть. Это отличный специалист, который является арбитром нескольких третейских судов в разных странах. Просто у него конкретная, узкая специализация.
Наблюдательный совет Международного третейского суда изучает заявку кандидата и его рекомендации, задаёт вопросы. В основном касающиеся профессионального опыта.
– Как я понял, ваша клиентура, в основном, формируется из негосударственного сектора. Это частные предприниматели и организации. А могут госучреждения и госорганы участвовать в качестве хозяйствующих субъектов?
– Да. У нас были иски, в которых участвовали государственные органы, министерства и ведомства. Я не могу давать по этим случаям подробную информацию, поскольку мы не вправе разглашать. Но могу сказать, что такие случаи есть. И в законе о государственных закупках указано, что можно обращаться в третейский суд.
В одном из первых рассмотренных нами дел стороной было госпредприятие. Они решили выгнать инвестора, который уже закупил им технику на миллион долларов. А у них один аргумент, что они – государство. Но мы по «телефонному праву» не работаем, мы решили по справедливости. Взыскали с них. Помнится, некоторые депутаты возмущались, «почему какой-то суд», «бюджет страдает» и так далее. Для арбитра важен закон. Мы ни от кого не зависим. И это правильно.
Беседовал
Нурдин ДУЙШЕНБЕКОВ
13 февраля 2020 года
